Слово о матери священномученика ПЕТРА подкопаевского

«..и Тебе Самой оружие пройдет душу…»

Евангелие от Луки (2: 35)

Татьяна Михайловна Петрикова (в девичестве Крашенинникова) происходила из самарской купеческой семьи. 93 года ее жизни (1883 – 1976) – это почти век. Очень непростой был этот век, переломный. В жизни Татьяны Михайловны личной драмой отразилась эпоха кровавой жертвы русского народа. Незаживающую рану несла в своем сердце женщина, потерявшая двух сыновей, Петра и Евгения. Первый был казнен как «враг народа» в 1937, второй умер вскоре после войны. Петр в 2002 г. был прославлен в лике Новомучеников и Исповедников Земли Русской.

«Начатки веры и доброе устроение души Петр воспринял от своей матери, …самоотверженно его любившей», – читаем в житии сщмч. Петра. Действительно, по свидетельству внучки Татьяны Михайловны Петриковой, Нины Александровны Малаховой (в девичестве Петриковой), она была человеком ангельской доброты. С годами отзывчивость и милосердие души Татьяны становились всё более ощутимой чертой ее незаурядной натуры.

О юности Татьяны Михайловны мы практически ничего не знаем. Известно, что до замужества она была сестрой милосердия. На храмовом стенде можно увидеть свадебную фотографию Татьяны Михайловны и Сергея Петровича Петрикова, железнодорожного служащего, ставшего ее мужем. На фотографии значится, кстати, Покровка, то есть фотографировались молодожены в непосредственной близости от храма Николая, что в Подкопаях, бывшего в то время Александрийским подворьем. Совместная жизнь Татьяны Михайловны и Сергея Петровича была недолгой, но счастливой. Они много «кочевали»: Сергея Петровича переводили по службе с одной станции на другую (Вязьма, Кубинка, Мещерская, Тучково), - но это не нарушало лада в семье. Господь дал Сергею и Татьяне пятерых детей. Двое умерли во младенчестве. Двоих сыновей уничтожили репрессии и война. Долее других прожила дочь Нина, две дочери которой Нина и Татьяна и сейчас проживают в Москве. У потомков священномученика, сохранилось забавное воспоминание о том, как Петр и Нина, выступая в тучковском клубе в качестве Нинуши и Петруши (семья Петриковых с 1912 г. проживала на станции Тучково, где Сергей Петрович был помощником начальника станции), пели частушку, начинающуюся так: «Фонари у нас стоят – только ночью не горят…» (конец поглотило время). 

Фото из архива Нины Малаховой

Петр Сергеевич Петриков, как мы знаем из жития, был художественно одаренным человеком: руководил театральным кружком, хорошо рисовал, собирал гербарии. Однако такому относительно безмятежному времени не суждено было долго продолжаться. Отец семейства Сергей Петрович занемог, будучи ещё нестарым человеком. Во время его болезни (1920-1921 гг.) сын Петя, будущий отец Петр, оставил учебу, помогая семье шитьем обуви. Кто знает, не болезнь ли отца склонила Петра к получению медицинского образования, так как именно в 1921 г. он подал прошение о зачислении его на медицинский факультет Московского университета. Отучиться в нем ему, правда, удалось лишь один год, так как его самого вдруг постигла тяжелая болезнь. Далее им был совершен достойный, но нелегкий выбор. Под влиянием своего духовного единомышленника иеромонаха Андрея (Эльбсона) он сам в середине 20-х годов принимает священнический сан. В то время опорой Татьяны Михайловны был брат Петра Евгений, очень мастеровитый, хозяйственный, «рукастый», по словам его племянницы, человек.

В 20-е годы возобновился недолгий период относительного благополучия, когда с приезжающим из Москвы сыном Петром Татьяна Михайловна ходила в Успенский храм в деревне Картино под Тучковым (впоследствии она упокоилась близ этого храма), пела там на клиросе. Голос у нее был замечательный. Вероятно, отец Петр служил там (в то время храм был действующим). Об отце Петре в храме до сих пор помнят, на солее помещена его икона, написанная иконописцем из Никольского храма в Клённиках на Маросейке, где иерей Петр Петриков был недолгое время штатным священником.

Когда же начались гонения на церковь, и отец Петр в 1931 г. был приговорен (вместе с о. Андреем и другими членами подкопаевской общины) к ссылке в Мариинские лагеря, мать последовала за ним в Сибирь вместе со сподвижницей отца Петра Верой Миронович. Женщины поселились недалеко от лагеря и виделись с отцом Петром, поддерживая его передачами и свиданиями.

Переживала Татьяна Михайловна из-за сыновей и наверняка гордилась ими, но, увы, иногда судьба отнимает то, что дороже всего. Двоих своих сыновей, Петра и Евгения, Татьяне Михайловне суждено было потерять. В 1937 г. пропал в чекистских застенках старший сын Петр, позднее загинул слух и о младшем, ушедшем на фронт Евгении. После войны он, правда, нашелся, но жить ему тогда оставалось уже совсем недолго. Сын Евгений в

чем-то повторил подвиг совершившего побег из лагеря на немецком самолете летчика Михаила Девятаева. Попавший во время войны в концлагерь, Евгений также организовал побег группы узников. Прикрывая товарищей, он должен был последним покинуть лагерь, но не успел – был схвачен немецкой охраной. Беглеца, увязшего во рву, жестоко избили, переломав рёбра, но всё же не тогда пришел его смертный час. После войны он попал в другой лагерь – перемещенных лиц на Донбассе. Ведь тогда в СССР разговор с теми, кто побывал в немецком плену, был короток – по прибытии на родину следовало новое заключение. Работа в шахте была очень вредной: у Евгения развился сильнейший туберкулез. Приблизительно в конце сороковых годов его отпустили по болезни. Зная, что жить остается недолго, он съездил попрощаться в Тучково, к матери, а затем к жене и дочери Маргарите [Жена, уже «похоронившая» в то время мужа – думала, погиб в плену – вышла замуж за его друга, но по возвращении Евгения его последние недолгие годы провела с ним вместе]. Упокоился Евгений в Брянске, где проживала его семья.

Все эти трудные для страны и для каждой человеческой судьбы годы Татьяна Михайловна находилась в большом напряжении душевных сил. Она не очень верила в пришедшее в 1942 г. извещение о смерти сына Петра от воспаления легких в каком-то неизвестном лагере. Именно такие сообщения рассылало тогда НКВД родственникам тайно расстрелянных жертв режима. Татьяна Михайловна обивала пороги всевозможных правительственных инстанций, оставляя в них прошения и заявления с просьбой сообщить об истинной судьбе сына. «Где мой сын, сообщите!», - настойчиво и тревожно звучал материнский голос. До сих пор во многих архивах, в том числе в Государственном архиве РФ, хранятся эти слезные материнские письма. По словам ее внучки Нины, однажды Татьяне Михайловне приснился сон, в котором чей-то голос сказал ей, что она не умрет, пока не вернется ее Петя. Когда она рассказывала об этом близким, Нина Александровна с грустной улыбкой отвечала: «Бабушка, значит, ты никогда не умрешь!».

Вот так и получилось, что к концу сталинского времени осиротела Татьяна Михайловна, всю свою нежность и заботу переложившая на семью единственной оставшейся в живых дочери Нины. Жила она в тучковском доме тогда уже одна, ухаживая за садом, занимаясь рукоделием, помогая дочери и внучкам Нине и Татьяне. Рукодельницей она была замечательной: вышивала, вязала подзоры и салфетки, шила лоскутные одеяла (в ее комнате стояли большие пяльцы), мастерила игрушки для внучек. Нине

Александровне запомнился подаренный бабушкой заяц в малиновом кафтанчике. Однажды Татьяна Михайловна сделала внучкам «живой» подарок: привезла из Тучкова в Москву двух козлят, чем несказанно их обрадовала.

В то же время Татьяна Михайловна была образованным человеком. В тучковской библиотеке перечитала все книги, так что о ней даже в местной газете написали как о лучшей местной читательнице.

Так шла ее жизнь. Лет до восьмидесяти Татьяна Михайловна жила в Тучкове, пережив пожар в начале 50-х (ее вынесли тогда из дома через окно; в 2016 г. дом сгорел во второй раз). Работала в огороде, помогала, чем могла, родственникам из своей скудной пенсии, с внучками по грибы, ягоды ходила. Недалеко от их дома поселилась как-то на даче певица Антонина Нежданова. Покупать молоко она всегда приходила к Татьяне Михайловне Петриковой, и всё нахваливала: вкусное, дескать, молоко, у других не такое. 

Фото из архива Нины Малаховой

Татьяну Михайловну этих лет мы тоже можем увидеть на храмовом стенде, посвященном священномученику Петру. Улыбающаяся обезоруживающей улыбкой пожилая женщина, гладящая кота... В этой улыбке она вся, столько испытавшая, но не озлобившаяся, смиренная русская труженица-мать.

Сдавать стала Татьяна Михайловна, уже достигнув девяностолетнего порога. Ее мучили ноги, закупорка вен. Тогда он жила в Новогирееве вместе с внучкой Ниной. Зимой та возила ее на санках на службы в близлежащий Предтеченский храм в Ивановском. Болезнь в то время прогрессировала, и, в конце концов, привела к гангрене. Поздно вечером 13 ноября Татьяны Михайловны не стало. Скончалась она в больнице на руках у внучки… Не стало человека удивительной доброты, полнейшей самоотдачи, матери прославленного в лике святых священномученика Петра Петрикова. Вечная память ее душе!